Первые часы после встречи Путина и Трампа были наполнены если не эйфорией, то, по крайней мере, «чувством глубокого удовлетворения». Вместо получаса, анонсированного американской стороной, и даже часа, ожидавшегося Москвой, беседа продлилась больше двух. Американский президент назвал разговор «грандиозным», российский — что его визави сильно отличается от своего телевизионного образа. А главное, речь вроде бы пошла о конкретных договоренностях. Самые существенные из них — режим прекращения огня на юго-западе Сирии, обеспеченного российской военной полицией; учреждение поста спецпредставителя президента США по Украине; создание российско-американских групп по обеспечению кибербезопасности.
Но позаимствованная Трампом-политиком у Трампа-бизнесмена манера описывать будничные дела высокопарными словами никого не должна вводить в заблуждение.
Встреча, может, и была «грандиозной» («великолепной», «незабываемой» — нужное подчеркнуть), но ни о к каком принципиальном прорыве в отношении двух стран и, соответственно, даже о намеках на стабилизацию в тех сферах, где они ранее столкнулись, говорить пока не приходится.
Не успел президент США толком «продать» себя публике как блестящего переговорщика, как сам же начал дезавуировать результаты переговоров.
В своем твиттере он поспешил сообщить, что «дважды надавил» на Путина вопросом о вмешательстве России в американскую избирательную гонку. Уточнил, что о снятии санкций речи не шло и не пойдет, пока не будут решены сирийская и украинская проблемы. И, наконец, сделал совсем уж парадоксальную запись: тот факт, что они с Путиным обсуждали совместные силы кибербезопасности, не означает, что он верит «в их возможность».
Похоже, уже в самолете из Гамбурга через Атлантику Трамп решил заранее отразить все удары противников, которые немедленно на него обрушились.
Получилось несколько забавно, но направление он выбрал точное. Только ленивый, в том числе, в его собственной Республиканской партии, не проехался по идее компьютерного сотрудничества с Россией. Утверждение о вмешательстве Москвы в президентские выборы в США стало в американском общественном мнении за последние месяцы абсолютным мейнстримом. И почти все комментарии свелись к подшучиванию на тему совместной борьбы с пчелами против меда.
В этом главная проблема: внешнеполитические возможности Трампа крайне ограничены тем, что не только традиционные оппоненты из Демократической партии, но и собственные соратники относятся к нему, по меньшей мере, с подозрением. А уж любая инициатива на российском направлении автоматически обречена на то, чтобы быть представленной как лишнее доказательство того, что он — неисправимый «агент влияния».
Инсайды СМИ свидетельствуют о том, что даже в его собственной администрации Трампа отговаривали от встречи с Путиным — не вполне понятно, есть ли кто-то в американском истеблишменте, кто вообще поддерживает миролюбивую линию в отношении России.
А тут еще подоспело очередное журналистское расследование, авторы которого утверждают, что перед выборами сын Трампа обращался к «близким к Кремлю» адвокатам за компроматом против Хиллари Клинтон. Нового всплеска разговоров о импичменте, скорее всего, не избежать.
В общем, неудивительно, что в таких условиях, похоже, не удалось достичь компромисса даже по такому, казалось бы, символическому поводу, как судьба российских дипломатических особняков, конфискованных в прошлом году администрацией Обамы. Трамп, очевидно, не хочет делать акцент на этой теме, памятуя о том, что изъяты они были как раз по подозрению в том, что оттуда, в частности, осуществлялся российский предвыборный шпионаж.
Москву это все больше не устраивает: отсюда сегодняшние сообщения, что МИД готовит высылку из России нескольких американских дипломатов в качестве ответной меры.
Похоже, что «большая сделка» двух стран, которую Трамп обещал заключить во время своей президентской кампании, возможна только в том случае, если в ближайшее время его визави, Владимир Путин, согласится на какие-то значимые уступки. Тогда американский лидер сможет одновременно показать и свою независимость от Москвы, и умение добиваться от нее «конструктива», в недостатке которого он постоянно упрекал Барака Обаму.
Не секрет, что в российском руководстве много лет раздражены некоторыми особенностями американской и вообще западной политической системы. Что договариваешься, а потом выясняется, что это была не договоренность, а обещание «сделать все возможное». Что нет одного центра принятия решений, а есть множество заинтересованных сторон, лоббистских групп, уровней согласования. Что нет никого, на ком бы все замыкалось, и который единолично мог бы настоять на своем.
Самое интересное в том, что две такие непохожие политические системы, как наша и американская, «не столь различны меж собой».
Трамп, очевидно, рассчитывал снискать себе лавры человека, который «умеет разговаривать с Путиным». И тем самым доказать свою нужность современному мироустройству. Этаким специалистом, способным усмирить enfant terrible глобальной политики.
Но такие «особые отношения» бывают полезны с политическими лидерами другого типа, с классическими авторитарными диктаторами, более-менее собственноручно определяющими политику страны. В то время как российский президент помимо прочего – еще и производная от имеющейся в стране элиты и к тому же пользуется реальной поддержкой общества. И то, и другое сохранится, пока он будет более-менее отвечать их запросам. Соответственно, президент не может единолично в режиме личных договоренностей с Трампом пересмотреть антиамериканскую повестку.
По большому счету, в нынешней ситуации цель политического руководства как США, так и России сводится не к тому, чтобы выстраивать личные связи между собой, а к тому, чтобы менять отношение к себе соответственно в российском и американском обществах и элитах.
Но поскольку налицо проблемы даже с решением тактических задач, то такие стратегические задачи обеим сторонам пока, кажется, не по плечу.
