23 января 1904 года в Петербурге в семье грузинского композитора Мелитона Баланчивадзе родился старший сын Георгий. Позже весь мир его узнает как Джорджа Баланчина.
SPB.AIF.RU вспоминает, как проходило детство и юность выдающегося хореографа.
Георгий Баланчивадзе уехал из России в 1924 году, когда ему было 20 лет, но образ Петербурга, истории из жизни в Императорском Театральном училище он бережно пронес через всю жизнь.
В его сердце хранились воспоминания о детском ожидании полуденного пушечного выстрела со стен Петропавловской крепости, увлекательном чтении романа Жюля Верна перед сном, «гениальном борще» и битках со сметаной, которые давали в школе, а также о личной встрече с Николаем II.
23 января 1904 года в Петербурге в семье грузинского композитора Мелитона Баланчивадзе родился старший сын Георгий. Позже весь мир его узнает как Джорджа Баланчина.
SPB.AIF.RU вспоминает, как проходило детство и юность выдающегося хореографа.
Георгий Баланчивадзе уехал из России в 1924 году, когда ему было 20 лет, но образ Петербурга, истории из жизни в Императорском Театральном училище он бережно пронес через всю жизнь.
В его сердце хранились воспоминания о детском ожидании полуденного пушечного выстрела со стен Петропавловской крепости, увлекательном чтении романа Жюля Верна перед сном, «гениальном борще» и битках со сметаной, которые давали в школе, а также о личной встрече с Николаем II.
Будучи молодыми людьми, воспитанники школы с девушками летом убегали, чтобы насладиться белыми ночами. Они смотрели на сфинксов у Академии художеств, доходили до Петропавловской крепости. Позже хореограф признавался, что, играя музыку Чайковского, иногда вспоминал петербургские белые ночи.
«Мне повезло, я родился еще в том Петербурге, по которому Чайковский ходил. Еще многое оставалось от Петербурга старого, 80-х годов. Потом город стал быстро изменяться. И конечно, он стал совсем другим после революции. Так что можно сказать, что я жил в трех разных городах. И каждый из них был Петербургом — по-своему»,
– говорил он.
Танцы за еду
После революции жизнь в городе изменилась. Когда к власти пришли большевики, в Мариинский театр стали ходить матросы и солдаты. Баланчин вспоминал, как они стучали каблуками в такт музыке, щелкали семечки и сидели на барьерах лож, свесив ноги. Но вскоре им надоела эта забава. К тому же театр не отапливался, там было очень холодно.
Балерины стали болеть воспалением легких, мечтая уехать за границу. В какой-то момент театр даже собирались закрыть, но народный комиссар просвещения Анатолий Луначарский не дал совершить такую ошибку.
Несмотря на то, что спектакли продолжали показывать публике, артисты получали за это очень небольшие деньги. В итоге, чтобы как-то свети концы с концами, они брались за любую подработку, составляли концертные труппы, в которых пели, танцевали, играли на музыкальных инструментах.
Выступать будущему легендарному хореографу приходилось даже в цирке Чинизелли:
«Мы в этом цирке танцевали индусский танец, а нам за выступление давали буханку хлеба Я, когда маленький был, в цирк Чинизелли ходил иногда. Никогда в жизни не думал, что когда-нибудь буду в нем выступать. В других местах нам давали кулек крупы или муки, иногда кусок сала. Если наше выступление нравилось, можно было получить дополнительно несколько кусков сахара».
По словам Баланчина, особой популярностью в те годы пользовался у зрителей матросский танец. Несмотря на то, что артисты Императорской балетной школы были вынуждены изображать, будто они забираются на воображаемую мачту или натягивают паруса, они старались делать это профессионально, так как от этого зависело, получат ли они еду.
Его жизнь изменилась в 1924 году, когда он уехал на гастроли из России и уже не вернулся в страну. Как-то в одном из интервью он признался, что его часто спрашивают, кто он по национальности.
«По крови я грузин, по культуре — скорее русский, а по национальности — петербуржец»,
– отвечал он.
