В Гамбурге открылась «Филармония на Эльбе». Историческое событие прошло при стечении публики и политического бомонда.
Самый скандальный европейский долгострой наконец-то завершился.
Над массивным краснокирпичным зданием бывшего склада какао вознеслись стеклянные паруса Elbphilharmonie. Ажиотаж на открытии был беспримерным: на два концерта открытия (с одинаковой программой) было подано 223 000 заявок, при том что Большой зал вмещает 2100 слушателей. Дальше – три недели ежедневных концертов, гостевые оркестры из Дрездена, Вены, Мюнхена и Чикаго, лучшие солисты мира. Билеты распроданы до конца сезона.
Архитектурный проект знаменитого швейцарского бюро Herzog & de Meuron, по первым прикидкам, должен был обойтись в 95 млн евро. Чуть позже проект оценили в 186 млн евро. В конце концов цена вопроса выросла почти в 10 раз: по одним данным, новая филармония обошлась городу в 798 млн евро, по другим – в 866 млн. К тому же здание было введено в строй на семь лет позже запланированного срока.
Амбициозный проект, вызывавший ожесточенные споры и негодование общественности, в итоге понравился всем: гамбуржцы ожидают, что уникальное здание, ставшее центром притяжения старинного портового района Hafen City, привлечет в город многочисленных туристов: «эффект Бильбао», получивший название от здания Музея Гуггенхайма по проекту Фрэнка Гери, в Гамбурге, несомненно, сработает.
В комплексе помимо залов и обширной парковки разместились два ресторана, отель The Westin и апартаменты на самом верху, каждый из которых стоит около 10 млн евро. Так что отцы города и частные инвесторы, по инициативе которых и появилась новая филармония, ожидают, что проект рано или поздно окупится.
Под волнистой стеклянной оболочкой, похожей на волшебный кристалл, скрывается Большой концертный зал, поражающий плавностью очертаний и извилистыми линиями ярусов. По стенкам чаши террасами поднимаются вверх секторы, где сидит публика; когда зал заполнен, террасы напоминают ряды виноградных лоз на пологом склоне – оттого местная пресса тут же окрестила зал «виноградником».
Стены зала покрыты гипсовыми и фибровыми панелями, испещренными тончайшей резьбой, – будто на поверхности оттиснуты миллионы мелких морских раковин. Ни одной прямой линии: все вокруг завивается, волнится, стены словно вспенены мелкой морской рябью.
Форма и отделка зала во многом определялась Ясухисой Тойотой – гением акустики, дизайнером звука № 1 в мире; на его счету, в частности, новый концертный зал в Хельсинки и Концертный зал Мариинского театра в Петербурге.
Тойота лично отбирал материалы покрытия стен и обивки кресел, руководил работой мастеров по резьбе; каждая стеновая панель имеет свой изгиб и особенный рисунок; нет даже двух одинаковых, все сплошь ручная работа.
Форма Малого зала на 500 с лишним мест традиционна: это типичная «обувная коробка», вытянутая в длину; ряды поднимаются амфитеатром, балконов и ярусов нет – но есть круговая акустическая площадка, откуда музыканты могут подавать реплики.
Стоит ли говорить, что акустика обоих залов восхитительна: все ноты слышны предельно отчетливо, дифференциация звуков просто сверхъестественная. В сферической форме Большого зала звук легко распространяется во все стороны от центра; кажется, будто каждая нота линейно, по прямой, летит прямо на тебя.
Это рождает сложности для исполнителей: укрупняются любая неточность, опоздавшее вступление или ритмический сбой.
На открытие Elbphilharmonie съехался весь правящий класс Германии: канцлер Ангела Меркель, президент Федеративной Республики Йоахим Гаук, почти весь кабинет министров, депутаты бундестага.
Программа концерта, подготовленная оркестром NDR (Оркестр северогерманского радио, ныне ставший NDR – Elbphilharmonie Orchester) и его шефом, дирижером Томасом Хенгельброком, была по-хорошему антологична. Произведения разных эпох, стилей и жанров: от барочного Эмилио де Кавальери, исполненного контратенором Филиппом Жарусски, и строгого полифонического письма Якоба Преториуса (исполненного Ансамблем Преториуса) до энергетически-бодрого опуса Рольфа Либермана, напомнившего по драйву «Время, вперед!» Свиридова, и нового сочинения Вольфганга Рима Reminiszenz («Воспоминание») для тенора, органа и оркестра на стихи полузабытого немецкого поэта Ханса Хенни Яна, порадовавшего и удивившего негромкой лирической интонацией и постромантическим языком.
Солировал Павол Брезлик, заменивший заболевшего Йонаса Кауфмана, – и, несмотря на не вполне идеальный немецкий, голос певца звучал очень красиво и ровно.
Акустика зала благоволит певцам; голоса отлично слышны с любой точки, чем не преминули воспользоваться организаторы концерта, расставив ансамбли и солистов в разных точках зала.
Концерт начался с тихой мелодии Бриттена «Пан» (из цикла «Шесть метаморфоз» по Овидию), сыгранной эстонским гобоистом Калевом Кульюсом; это были первые звуки музыки, огласившие новый зал.
Всего 14 сочинений разных авторов; их прослаивали официальные речи бургомистра Олафа Штольца (который сделал все возможное и невозможное, чтобы строительство было наконец завершено), президента Гаука.
Лицо Кристофа Либен-Зёйтера, интенданта Филармонии на Эльбе, лучилось счастьем. Его назначили на этот пост в 2007 г. с прицелом на открытие здания в 2010-м, и 10 лет он был принужден заниматься делами Лайш-халле – старинного концертного зала, в котором было не развернуться.
Либен-Зёйтер, оставивший ради этого назначения Вену, где он руководил Концертхаусом, дождался-таки исторического открытия и рассказал, какие циклы концертов и гастрольные планы уже составлены на будущий, 2017/18 сезон.
После того как дирижер и оркестр отдали дань внимания разным композиторским школам, наступила пора священных коров. Надо было слышать, с каким возбуждением оркестр и хор NDR (усиленный хором Баварского радио) исполнил бетховенскую «Оду к радости» из Девятой симфонии, без которой не обходится ни одно по-настоящему торжественное событие в Германии. «Freude!» – восклицали солисты; «Freude!» – ликующе отзывался хор.
Это был исторический вечер, на котором соединились лучшие музыкальные традиции Германии: приверженность классике, открытость новой музыке, высочайшая исполнительская культура и единение нации на почве искусства.
Концерт транслировался по двум каналам – NDR и городскому гамбургскому телевидению: сигнал шел и на улицу, на огромные панно. Жаль только, непогода и ветер разогнали горожан по домам и они предпочли наблюдать за концертом и световой феерией перед экранами телевизоров.
