Фестиваль камерной музыки «Возвращение» прошел в двадцатый раз. В юбилейный год он выбрал подходящие темы – закат, могила, неразделенная любовь.
Создатели фестиваля Роман Минц и Дмитрий Булгаков пока не выглядят мэтрами, убеленными сединами. Двадцать лет – небольшой срок: кажется, что все началось вчера, когда недавним выпускникам Гнесинки-десятилетки, разъехавшимся по миру, захотелось отметить январские праздники совместными концертами в Москве.
Сегодня среди участников «Возвращения» немало новых молодых лиц, но костяк все тот же, и в фестивальном буклете, как всегда совмещающем академическую дотошность с остроумием, фраза «Постоянный участник фестиваля «Возвращение» встречается чаще, чем «В фестивале «Возвращение» участвует впервые». Столь же непреложно правило: сочинение, исполненное однажды за историю фестиваля, повторено уже быть не может – и, как ни удивительно, прекрасной музыки еще хватает, что кажется вызовом недлинному топ-списку классических произведений, постоянно звучащих в течение музыкального сезона.
Начавшись чуть позже обычного, фестиваль как всегда уложил афишу в четыре концептуально составленные программы, из которых первые три имели выразительные названия: «Муки любви», «Закат», «Эпитафии».
Фестиваль никогда не сторонился серьезных и даже трагических тем, но в юбилейный год их оказалось, пожалуй, с перебором. От лишней грусти спасал всегдашний парадоксализм.
В программе «Муки любви» не звучал вальс «Муки любви», зато сыгранные произведения отразили неразделенную, но ставшую творчески плодотворной любовь – к примеру, Макса Авельевича Кюсса (автора вальса «Амурские волны») к Вере Яковлевне Кириленко, Франческо Петрарки (чьи сонеты воплотил в звуках Ференц Лист) – к Лауре де Нов, безымянного соловья, воспетого Пьером де Ронсаром, а за ним и композитором Альбером Русселем, – к столь же безымянной, но жестокой сердцем соловьихе, а чиксы из Люберец, чей дневник положил на музыку Сергей Невский в композиции «Правила любви», – к драгоценному Сереге, которого разлучил с нею закон о всеобщей воинской обязанности.
Что показательно, в коллекцию героев, мучившихся любовью, попал и Иоганнес Брамс, посвятивший Струнный секстет № 2 Агате фон Зибольд, по отношению к которой сам композитор повел себя непредсказуемым образом, отказавшись на ней жениться.
Придясь не слишком кстати в январе, печальные настроения золотой осени объединили в программе «Закат» опусы Хоакина Родриго, Тристана Мюрая (современная музыка на «Возвращении» всегда в чести), Отторино Респиги, Леонида Десятникова (даже удивительно, что его хитовые «Эскизы к закату» именно на «Возвращении» никогда не звучали) и позднего Франца Шуберта, перенявшего вместе с мотивом народной песни поэтичный взгляд на закат у шведского народа.
Сплошной минор царил в программе «Эпитафии», где в скорбной череде плакальщиков пронесли свои партитуры Пуленк, Бородин, Метнер, Сметана, Лютославский, Локшин, Брамс и Ахунов – каждый из них кого-нибудь горестно отпевал. Разнообразие вносили стили и тембры – один из последних принадлежал валторне, на которой поразительно красиво играл Станислав Давыдов. Его можно назвать необъявленным героем фестиваля, настолько гармонично и всегда по-новому он вплетал голос своего инструмента в ансамбли со струнными, кларнетом и роялем.
Но если Давыдов – фестивальный участник со стажем, то открытием можно назвать фестивального дебютанта – скрипача Игоря Малиновского, появившегося откуда-то из Дрездена, но с австрийским паспортом, – он показал себя оснащенным мастером с харизмой настоящего лидера, способного увлекать партнеров.
Эти качества выпукло проявились даже в музыке, полной тихих, неуверенных гармоний и фраз, из которых состоит Струнный квинтет Александра Локшина (1920–1987) – композитора малопопулярного у публики, но ценимого музыкантами (первым из них был Шостакович, чьей памяти и посвящена вещь).
Ноту веселья мог бы внести финальный Концерт по заявкам, для которого участники, не связанные условием соблюдать конкретную тематику, предлагают опусы по своему выбору. Но и здесь в окно заявок поступили не какие-нибудь «Бременские музыканты» (такое в истории фестиваля тоже случалось), а редкая Месса Игоря Стравинского (ее провел с хором и ансамблем Questa Musica дирижер Филипп Чижевский), тоскливо-созерцательные «Равнины» латыша Петериса Васкса (почти от первого лица в ансамбле лидировала виолончелистка Кристина Блаумане) или – вот уж точно репертуарная удача – вместе традиционный и блещущий выдумкой Квинтет Ральфа Воан-Уильямса (образцовой первой скрипкой тут стал еще один дебютант фестиваля, только уже с американской аурой – Борис Абрамов).
Закончился фестиваль «Возвращение» символически: ансамблем из 13 солистов продирижировал Лев Маркиз, который в свои 87 наконец-то совершил этот долгожданный homecoming. И в музыке Вагнера – а была сыграна «Зигфрид-идиллия» – наконец-то зазвучал мажор.
