USD 92.2628    CNY 12.6979    EUR 99.7057    JPY 60.9398
Москва oC
Последние новости
Поиск
» » Люка Дебарг: «Музыка – это тишина, которая живёт между звуками»

Люка Дебарг: «Музыка – это тишина, которая живёт между звуками»

28 дек 2016, 12:10    Freelady
0 комментариев    449 просмотров
Люка Дебарг: «Музыка – это тишина, которая живёт между звуками»
В конце сентября стало известно, что Люка Дебарг даст в Москве в течение двух дней подряд сольные концерты:

17 декабря в рамках филармонического абонемента в Большом зале консерватории;

18 декабря в цикле «Игр без правил», организованном Михаилом Сергеевичем Хохловым в зале музыкального колледжа им. Гнесиных в Доме на Знаменке.Программа одна и та же:

– Ф. Шуберт – Сонаты № 13 ля мажор соч. 120, D664 и № 14 ля минор соч. 143, D784;

– К. Шимановский – Соната № 2 ля мажор.

Это такая удача: послушать в живом исполнении одну и ту же программу, притом программу непростую: сонаты Шуберта звучат со сцены достаточно часто и из-за этого требуют совершенной интерпретации, соната Шимановского практически не исполняется (последний раз её играл С. Т. Рихтер в 1982 году) и крайне непроста для восприятия.

Мой немалый слушательский опыт подсказывал, что именно эти два концерта обещают множество интереснейших открытий.

Непосредственно перед выступлениями в Москве стало известно, что 14 декабря Люка Дебарг представил в зале Тбилисской филармонии эту же программу.

В сети были выложены только восторженные отклики, взыскательная тбилисская публика приняла Люка Дебарга на ура, на что пианист ответил тремя блестящими бисам: сонатами Д. Скарлатти К208 ля мажор, К12 ля мажор и джазовой композицией на тему Round Midnight Телониуса Монка (любимого автора пианиста).
Я не музыкальный критик и поэтому не буду анализировать исполнение Люка Дебарга на концертах в Москве, просто поделюсь своими впечатлениями.

Выступление в БЗК зрителями было воспринято неоднозначно. Не хочу обсуждать состоялся этот концерт или нет. Я давно дала себе слово молчать, если исполнение мне не совсем понравилось – вдруг мое впечатление неправильное?

Но всё же не удержалась и разместила небольшой коммент в Facebook:

«К сожалению, в целом вчерашний концерт Люка Дебарга нельзя назвать по-настоящему удачным, хотя определённые моменты были чудо как хороши. Настоящий звук и экспрессию я услышала только на бисах в сонатах Скарлатти – они были великолепны!

У каждого большого музыканта бывают неровные выступления. Мне кажется, вчера Люка сильно мешала наша безобразная публика! Интерес к пианисту Люка Дебаргу лично у меня ни в коей мере не снизился. Я уверена, что сегодня на Знаменке всё будет чудесно».

Вынуждена признать, что часть публики просто не понимает, каким образом надо себя вести на концертах классической музыки. Практически все меломаны, часто приходящие на концерты, сталкивались с отвратительным поведением некоторых зрителей.

Этих людей не так много, но именно они создают атмосферу зала, не только проявляя свою невоспитанность, но и мешая окружающим и, самое главное, самому исполнителю. Увы, подобное явление стало нередким в Большом зале консерватории, о чём можно только сожалеть.

Я ждала концерта в Доме на Знаменке не зря. Зал вмещает немного народа, и там собрались настоящие ценители классики. Лично я услышала совершенно иное исполнение – другую музыку из тех же самых нот. Мы увидели всё прекрасное, что так привлекает нас в этом феноменальном пианисте (я не говорю о сверхвиртуозности, которая Люка Дебаргу присуща всегда): смелость, чарующее звучание и поразительная по глубине трактовка.

14-я соната Шуберта обрела интереснейшую форму и была исполнена прекрасно! Сложнейшая соната Шимановского для меня при втором прослушивании проявилась во всей красоте и неординарности.

Исполненные на бис ноктюрн Форе и Andante из 13-й сонаты Шуберта заставили замереть зал – у меня перехватило дыхание, настолько пронзительны и прекрасны были гармония и звучание. Всё было на месте: и богатейшие оттенки, и паузы…

Вся программа прозвучала великолепно! Браво!

Очень интересной была беседа во второй части концерта. Попробую передать её в максимально полном объёме.

Люка Дебарг прекрасно держался на сцене во время разговора: он приветлив и улыбчив, хотя держится сдержанно, красиво жестикулирует, у него активная мимика. Человек огромной харизмы – так можно охарактеризовать пианиста.

Сразу предупреждаю – обилие вопросов и не совсем корректный перевод не позволили мне передать некоторые интереснейшие аспекты разговора. Я не буду писать имена людей, задававших вопросы. Некоторые вопросы в какой-то мере повторялись – я объединила ответы на них. Кое-что может вызвать улыбку, но и такие вопросы позволяет создать облик Люка Дебарга.

– Люка, Вы отыграли одну и ту же программу в трёх залах в течение пяти дней. Ваши собственные впечатления от этих концертов?

– Сейчас мне трудно ответить на этот вопрос. Я ведь ещё нахожусь в только что прозвучавшем исполнении. Анализ всех концертов буду проводить позже.

– Вы активно расширяете свой репертуар. Планируете ли Вы взять в программу прелюдии Дебюсси? Кажется, они Вам очень созвучны.

– Конечно, мне очень интересен именно этот автор. Но сейчас огромная концертная загрузка не даёт мне достаточно времени для полноценных занятий. Я не успеваю разучивать то, что интересно. Естественно, планы огромны: и Дебюсси, и Скрябин.

– Как Вы вышли на сонату Кароля Шимановского и чем она Вам близка?

– Ещё будучи совсем молодым, я пытался найти в нотном магазине ноты с произведениями Николая Метнера, которые не мог отыскать в Интернете. Мне тогда было лет четырнадцать-пятнадцать. И вдруг на полке увидел сонату Шимановского – мне она показалась очень интересной.

Я уже знал о его мазурках и подумал: они созвучны мазуркам Шопена, а именно музыку Шопена к тому времени я ценил очень высоко. Таким образом, ноты Метнера и Шимановского были куплены в один и тот же день.

Дома попробовал играть Шимановского с листа и понял – это абсолютно невозможно (impossible!). И я сказал себе: единственный способ сыграть эту сонату – выучить её наизусть, что я в итоге и сделал.

Эта музыка очень близка мне: там много странных, невнятных, даже в какой-то степени неправильных образов, несовершенных проходов. Мне, в принципе, нравятся произведения, которые в первого взгляда непонятны, и только при более глубоком погружении в текст перед тобой раскрывается общая прекрасная картина. Меня это завораживает.

– Какие другие виды искусства помогают Вам в создании музыкальных образов?

– Я не могу провести связь, насколько что-то меня вдохновляет. Игра на фортепиано – это наука, особенно чётко я понял это, начав заниматься со своим педагогом Реной Шерешевской, я ведь до сих пор студент. Исполнение – это не проигрывание нот в разном состоянии, в зависимости от собственного настроения и от того, что ты сейчас чувствуешь.

– Какие литературные произведения оказали на Вас наибольшее влияние?

– В моей игре проявляется всё хорошее и плохое, что я читал когда-то.

– Этот цикл называется «Игра без правил». Какие правила при исполнении Вы нарушаете?

– Для меня не существует каких-то определённых традиций. Если правила приводят к тому, что создают необходимость соблюдать какие-то строгие традиции, – я их нарушаю. Считаю, что правил быть не должно, должна быть музыкальная необходимость. Мы с Реной Шерешевской всегда много беседуем и находим то, что подтолкнёт меня к определённой интерпретации. Единственное, что для меня свято, – это ноты.

– Что бы Вы вслед за Гленном Гульдом хотели бы отправить в космическое пространство? (Примечание: двадцать лет назад пределы Солнечной системы покинул космический аппарат «Вояджер». На борту его находились атрибуты и символы земной цивилизации на тот случай, если ракету обнаружат разумные существа и захотят понять, кто мы такие. Это изображения мужчины и женщины, математические формулы, записи музыки, среди которой – «Хорошо темперированный клавир» Иоганна Себастьяна Баха в исполнении Гленна Гульда.)

– Что-то из произведений композитора Телониуса Монка.

– Вы были на Байкале. Каковы Ваши впечатления (кроме простуды) от этого пространства?

– Грандиозные! Совершенно не видно берегов, ощущение полной свободы. Невероятно милые люди вокруг.

– Судя по отзывам в Интернете, Вас часто просят играть на концертах Метнера и Равеля, особенно после Конкурса Чайковского.

– Играть этих авторов – огромная привилегия для пианиста.

Несколько дней назад я их представлял в Компьене. Мой педагог Рена Шерешевская сказала, что это было моё лучшее исполнение за всё время нашего с ней знакомства.

– Часто музыканты обсуждают: нужно ли играть повторы, которые достаточно часты в сонатах Шуберта?

– Если возникает такой вопрос, то лучше повторы не играть. Я чувствую, что повторы не должны звучать одинаково, но что для этого делать, сказать не могу. Я их просто играю.

– Вы поздно начали заниматься музыкой (по традиционным меркам), и некоторые считают Вас самоучкой.

– Я ни в коей мере не самоучка. С раннего детства в моей семье звучала музыка, причём разная: и джаз, и рок, было много пластинок с записями классической музыки.

Меня на протяжении всей жизни окружали и вели высококвалифицированные педагоги, которым я обязан очень многим. В одиночку человек не может сформироваться – во всём для обретения необходимого уровня нужно провести огромную работу, что не может сделать один человек.

– Вы говорите, что часто общаетесь с композиторами. Как это происходит?

– Чаще всего общение с композиторами проходит достаточно сложно, это не самые приятные собеседники. Я провожу с ними много времени. Я не говорю о живущих сейчас авторах.

– Вы не боитесь, что в современной обстановке Францию завоюют исламисты?

– Франция – великая держава и всегда выживет, что бы ни происходило.

– Кто ваш самый любимый русский композитор?

– Не могу определённо ответить на этот вопрос. Все прекрасны по-разному: и Глинка, и Стравинский, и Прокофьев, и Мусоргский. Перечислить все имена невозможно. Но вот мой любимый русский пианист – это Рахманинов.

– Если бы у Вас был ребенок, стали бы Вы его учить музыке?

– Нет, не стал бы.

– Когда Вы бросите курить?

— Никогда.

– Вы не хотите заняться рисованием?

– Перед тем как профессионально заняться музыкой, я много рисовал.

– Если бы Вы рисовали «Квадрат» Малевича, какого бы он был цвета?

– Я бы нарисовал круг.

– У Вас есть какой-то определённый распорядок дня? Какая еда любимая?

– Я ежедневно занимаюсь за роялем, а еду люблю самую разную. Ещё люблю спать.

– Если Вы перестанете играть на фортепиано, то чем Вы займётесь?

– Прекращать деятельность концертирующего пианиста не входит в мои планы, но если такое в силу каких-то обстоятельств произойдёт, я стану композитором.

– На концерте в Доме музыки было исполнено Трио вашего сочинения. Вы и дальше думаете работать в плане композиции?

– Да, мне это очень интересно. Я даже мечтаю написать оперу. Но мои произведения никто не издаёт и не исполняет. Получается, что нет смысла сочинять – обидно.

– Ваш возраст позволяет участвовать в большом количестве разных конкурсов. Каковы Ваши планы и планы Рены Шерешевской на этот счёт?

– Зачем? Я хотел принять участие именно в Конкурсе Чайковского и сыграть в Большом зале консерватории. Это осуществилось.

– Какие образы Вы представляете во время исполнения? Что Вам необходимо, чтобы сосредоточиться?

– Я не рисую себе никаких визуальных картин, в моей голове только звуковые образы. Перед началом выступления я должен найти какую-то основную точку в произведении, вокруг которой всё и будет строиться.

Я всегда достаточно долго вхожу в музыкальный образ и не могу прыгнуть на стул и заиграть. В первую очередь перед выступлением мне необходима тишина. Ведь музыка – это тишина, которая живёт между звуками.
  • 0
Читайте также
03 май 2017, 16:37    0 комментариев
17-летний участник «Евровидения-2017» от Болгарии, коренной москвич Кристиан Костов, которого европейские СМИ прозвали «приветом...
Комментарии