Фестиваль камерной музыки «Возвращение», который создали музыканты, а финансово поддерживают слушатели, в январе отметит двадцатилетие.
Традиционный сбор друзей, разлетевшихся по всему свету, с годами вырос в необходимое культурное событие московских зимних каникул. Каждый из четырех вечеров имеет свою концептуальную тему, последний гала-концерт составляется по заявкам участников.
Один из главных устроителей предстоящего праздника – скрипач Роман Минц (он руководит фестивалем на пару с гобоистом Дмитрием Булгаковым) рассказал о том, что было и будет.– Роман, насколько работающая история на Planeta.ru?
– Кампания по сбору средств на проведение фестиваля очень важна во многих аспектах, ведь мы не только собираем деньги, но и создаем прецедент – факт сбора говорит о доверии к нам публики, так как большая часть денег собирается до объявления программы фестиваля. Честно говоря, я пока не знаю подобных примеров в нашей сфере.
– Как бы вы поступили, если бы сейчас проводили первый фестиваль?
– Так же бы поступили, но уже сознательно. Мы все делали правильно на интуитивном уровне, и я ни о чем не жалею. Хотя, конечно, в 20 лет ты не чувствуешь, что все сложно. Ты даже не знаешь, что можешь. Потом появляется жизненный опыт. Становится проще. И возникают новые трудности.
– Например?
– Тогда за свой счет приезжали, фактически сами спонсировали фестиваль. Сегодня уже люди играют много и везде. Они хотят, чтобы им оплатили дорогу, к примеру. Времени у всех стало меньше. Иногда кто-то может приехать только на два-три дня.
– Почему «Возвращение» стало сразу правильным?– Наверное, потому, что его делали именно эти люди, а не другие. Кадры решают все. Это история конкретной компании людей, которые хотят играть вместе. Компания расширяется и дополняется, конечно, но суть все та же.
– Со временем изменилась фестивальная атмосфера?
– Мы такие же придурки, как и прежде, только теперь иногда изображаем взрослых. Но что-то, безусловно, меняется. Теперь до утра не сидишь, потому что утром должен отвезти детей в детский сад. Не носишь на себе инструменты, потому что спина болит и проще заплатить грузчикам. Когда-то мы в ночь на морозе развешивали афиши, печатали на ксероксе программки. И это нормально. Всему свое время.
– Вы чувствовали какие-то влияния, когда начинали?
– У нас были примеры перед глазами. Мы в детстве ходили слушать «Декабрьские вечера». Когда я учился в школе, то начался фестиваль «Памяти Олега Кагана», там много играли консерваторские студенты того времени. Помню еще, читал что-то о Локенхаузе. Все, что с тобой происходит, тебя формирует.
– У вас есть цели?
– Да, маленькие и выполнимые. Планирование – неблагодарное дело. Жизнь ведь настолько многообразна, что вмешивается в любой план.
Мы просто придумываем программы. Даем людям темы, они присылают свои предложения. Всё слушаем, думаем, какие выбрать произведения. За годы выработались некоторые правила: обычно мы не исполняем транскрипции и то, что раньше игралось. При этом сочинение должно подходить программе по объективным причинам.
Вот есть у нас, например, концерт о несчастной любви. Чтобы сочинение подошло, нужно иметь «научные» доказательства, что произведение об этом: слова композитора, свидетельства друзей, какие-то исследования. А то получится, один считает, что это про любовь, другой – что про войну.
– Наверняка кто-то обижается.
– Чтобы хлопали дверью – не помню. Хотя обижаются, да. Только мы с Димой видим общую картину. У нас в среднем за год участвует 40 человек, и все талантливы. У каждого свои предпочтения, амбиции, свое видение и желания. Поэтому важно правильно сформулировать тему для участников, объяснить свою точку зрения. Иначе бы все было на уровне: нравится или не нравится. Программы бы составлялись из любой музыки.
– Что же вошло в итоговый список программы этого года?
– Первый концерт мы назвали «Муки любви». Там будут сочинения, так или иначе связанные с несчастной любовью: Листа, Брамса, Яначека, Русселя, Кюсса и Невского. Второй называется «Закат». Там зазвучит Десятников, Респиги, Родриго, Мюрай, Шуберт. Третий концерт – «Эпитафии». В него вошли произведения Сметаны, Брамса, Бородина, Метнера, Пуленка, Локшина и Ахунова. В финальном концерте будет месса Стравинского…
– По случаю года Игоря Федоровича?
– Это случайность. Мы никогда не празднуем круглые даты, и наоборот, если делаем концерт, посвященный тому или иному композитору, то в «некруглый» год.
– Правда, что Лев Маркиз специально приедет на заключительный концерт?
– Да, если все состоится, то он продирижирует «Зигфрид-идиллией» Вагнера. Он сам нас нашел. Сказал, что атмосфера фестиваля ему напоминает его молодость. Приедет в Москву 6 января. Наверное, уже 8-го числа будем репетировать.
– А есть сочинения, которые бы вы хотели, чтобы прозвучали, но прежде не выходило, а они теперь зазвучат?
– Бывали случаи, когда долго не придумывалась программа к какому-нибудь сочинению, которое очень хотелось сыграть, но в конце концов все получалось, пусть и через несколько лет. В этом году такого нет – все увлечения новые. Лично для меня главным сочинением станет трио Шуберта, потому что это гениальная музыка, и сейчас я испытываю острую влюбленность в это сочинение, пока безответную.
Очень дорого то, что прозвучит реконструкция трио Яначека. Кстати, это будет первое исполнение в России. Я всю жизнь играю «Эскизы к «Закату» Десятникова, но никогда не играл их на фестивале. Этот пробел мы заполним в этом году. Вообще, будет много интересных сочинений. 90% музыки мне очень нравится. В остальном я уважаю выбор участников.
– Что будет дальше с «Возвращением»?
– Может, что-то дальше и будет, а может – ничего. Это живой организм, он не может жить вечно, да мы и не ставили перед собой такой задачи. Я бы не хотел дожить до ситуации, когда мозг умер, а тело живет. По крайней мере, очень надеюсь, что такого не случится.
