Российский спорт все еще никак не может перевернуть печальную страницу истории, связанную с допинговыми скандалами. От затянувшегося процесса восстановления Российского антидопингового агентства (РУСАДА) устали все, в том числе и во Всемирном антидопинговом агентстве (ВАДА). Президент организации Крейг Риди во время объединенного чемпионата Европы по летним видам спорта дал интервью, в котором рассказал о желании поставить точку в истории, которая тянется без малого три года.
— Мы сейчас находимся на вашей родной земле, в Шотландии. Довольны ли вы тем, как был организован объединенный чемпионат Европы, который проходил в Глазго и Эдинбурге?
— Красота этого события заключается в том, что основная заинтересованность исходила от Европейского вещательного союза, который предоставил общедоступную трансляцию на всю телевизионную аудиторию. На днях я узнал, что доля просмотра предыдущего чемпионата Европы по плаванию в Германии составила три процента, а нынешнего — пятнадцать. Для спорта это потрясающе. Что касается самих городов, то виды здесь великолепные: вода, зелень, поля. Это замечательно смотрится на телеэкране.
— При этом соревнования по синхронному плаванию были организованы не очень хорошо. Спортсмены жаловались на маленький бассейн и слишком сильно хлорированную воду.
— Я не верю в то, что наши специалисты, отвечающие за водные виды спорта, сделали это намеренно. Думаю, дело в том, что это был временный бассейн, он же был построен в зале для бадминтона. Объект не был предназначен изначально для синхронного плавания. Это совершенно точно.
— Идея провести объединенный чемпионат Европы себя оправдала?
— Это стало возможным благодаря двум факторам: решению об общедоступном вещании Европейским вещательным союзом и желанию провести чемпионаты по ряду видов спорта в одном и том же городе, в одно и то же время и по собственным правилам. Так, например, плавание проходит по правилам международной федерации, плюс это позволяет привлекать своих спонсоров.
Глазго, в свою очередь, помогал с транспортом, размещением и организацией. Город, в свою очередь, благодаря телевизионной картинке видят по всей Европе. Это новая концепция. Я думаю, она себя очень хорошо оправдала в отношении, что показывает количество часов телевизионного вещания спорта.
Представители видов спорта, которые тут выступали, были восхищены. Когда я говорил со спортсменами, я пришел к мнению, что они рады той популярности, которую получают.
Единственным видом спорта, которому недоставало освещения, возможно, стал гольф, но этим летом в Глазго мы уже провели все основные соревнования и по гольфу. Таким образом, у нас, возможно, был слишком богатый опыт проведения здесь турниров, но в целом событие удалось. Вопрос может быть в том, можно ли повторить успех и в других городах.
— На объединенном чемпионате Европы российские спортсмены выступили великолепно. Вы в курсе, проверялись ли они на допинг здесь чаще других?
— Я не знаю, меня не спрашивали и не должны были. Проверка тестов российских спортсменов должна находиться в зоне ответственности соответствующих организаций. Все тестирование осуществляется Британским антидопинговым агентством (UKAD — прим. ТАСС), которое помогает WADA и РУСАДА в течение многих лет, поэтому они все делают очень хорошо.
— Это второе крупное спортивное событие лета. Первым был чемпионат мира по футболу в России. Удалось ли вам посетить его?
— Нет, я не посещал этот турнир, но посмотрел много матчей чемпионата мира. У меня был довольно занятой период. Я был приглашен президентом ФИФА Джанни Инфантино, но выбраться в Россию мне было очень сложно — в это же время мне необходимо было принять участие в правительственной встрече в Коломбо на Шри-Ланке.
Но я смотрел чемпионат, матчи проходили великолепно. Российская команда играла гораздо лучше, чем многие ожидали. Конечно же, очень хорошо, когда хозяева замечательно выступают на домашних чемпионатах.
И финал был отличный. Многие спрашивают, за кого я болел. Я отвечаю, что не отдавал особых предпочтений ни Франции, ни Хорватии. В то же время в глубине души я полагал, что, если страна с населением в четыре миллиона сможет выиграть мировой чемпионат, это воодушевило бы другие небольшие страны, это бы показало им, что такое возможно.
Тем не менее выделяется то обстоятельство, что европейский футбол, по сути, един, ведь я не думаю, что кто-нибудь из хорватской национальной команды играет в хорватском чемпионате. Они играют за мадридский "Реал", или за "Барселону", или за мюнхенскую "Баварию", и играют хорошо.
— Вы довольны тем, как работали антидопинговые службы во время чемпионата мира по футболу? Чистота российских футболистов не вызывает сомнений?
— Меня спрашивали два или три журналиста, есть ли у меня какая-либо [подозрительная] информация, и я отвечал, что не знаю. Я ни о чем таком не слышал. Может быть, российские футболисты больше других тренировались. Или же их воодушевила радость победы в первом матче. А может быть, сыграла свою роль поддержка болельщиков. В основе такого результата россиян множество составных частей.
В ФИФА существует такая система, что они проверяют спортсменов только на мировых чемпионатах. В период между этими соревнованиями проверок не так много. На мировых первенствах же у ФИФА много своих экспертов, в основном медицинских. И я уверен, что тестирование футболистов было проведено корректно согласно правилам этой международной организации. Допинг-пробы, взятые в ходе ЧМ-2018, были проанализированы в лаборатории в Лозанне, так как московская лаборатория еще не имеет аккредитации. Мне никаких итоговых результатов еще не поступало, но, насколько мне известно, проверка первой партии не выявила положительных допинг-проб. Это хорошо.
— Вы упомянули московскую лабораторию. РУСАДА тоже пока не соответствует кодексу WADA. Как вы оцениваете текущее сотрудничество с российскими спортивными властями?
— Мы тесно сотрудничаем с РУСАДА, но по-прежнему у нас есть независимые международные эксперты. Также представлен и независимый член в наблюдательном совете РУСАДА. Мы получаем регулярные отчеты о том, что они делают, и, кажется, все идет очень хорошо. Нам приходили приглашения и на другие соревнования в России, но, к сожалению, на принятие решения у меня было слишком мало времени, поскольку мой график очень насыщен.
Считаю, наше взаимодействие с российской стороной хорошим, но еще не все вопросы окончательно решены. Необходимо прояснить еще два имеющихся условия. Мы сделали России два полезных предложения в середине июня, но еще не получили никакого ответа с российской стороны. Это разочаровывает.
Я разговаривал с президентом МОК Томасом Бахом после его встречи с президентом Владимиром Путиным. Я бы очень хотел, чтобы Россия окончательно и полностью вернулась в мировой спорт. Наши предложения, которые касаются РУСАДА, по моему мнению, весьма полезны. Они могли бы облегчить ситуацию, и я весьма разочарован, что ответа от российских высокопоставленных лиц еще нет.
— Вы получали письмо за подписью Александра Жукова, являвшегося в то время президентом Олимпийского комитета России, министра спорта Павла Колобкова и главы паралимпийского комитета Владимира Лукина?
— Это было несколько месяцев назад. Тогда я сказал, что мы достигли прогресса, но позднее мы предложили небольшие дополнения к письму. Нам не нужно отдельное письмо. Нам просто нужно принятие сложившейся ситуации такой, какой ее знаем и мы, и Россия.
Что же касается лаборатории, мы внесли предложения в отношении того, как нам следует облегчить проблемы, которые, по всей видимости, существуют в России. Наши предложения могли бы быть полезны. И нам бы хотелось получить ответ.
— Исполком WADA будет рассматривать вопрос восстановления РУСАДА на заседании, которое состоится 20 сентября?
— Если я получу ответы на эти два вопроса, то да, конечно. Мы хотим, чтобы РУСАДА соответствовала кодексу так же, как и любая другая организация. Но у нас есть дорожная карта, которая была установлена в январе 2017 года с участием российских официальных лиц, и сейчас на повестке дня два вопроса, которые должны быть решены.
— Однако вы, должно быть, знаете позицию министра спорта Павла Колобкова. Он говорит о том, что федеральное расследование еще не завершено, а без итогов работы Следственного комитета соглашаться с выводами комиссии Макларена нельзя.
— Мой ответ имеет две стороны. Во-первых, в настоящее время мы просим принятие доклада Шмида, не доклада Макларена. И [доклад] Шмида уже приняли в России по причинам, известным обеим сторонам. Во-вторых, попросите людей, ведущих следствие с российской стороны, поторопиться и закончить расследование и поставить точку. Сколько им надо времени?
Первое заявление в СМИ произошло еще в декабре 2014 года. Прошло три с половиной года. Сколько нужно времени? Мы знаем, каков объем образцов в московской лаборатории. Это относительно небольшое количество, они не спрятаны, мы знаем, где они находятся.
— Возможно ли принять промежуточное решение? К примеру, временно восстановить РУСАДА?
— На настоящий момент это то, что мы давно предлагаем, но ответа до сих пор нет. Наши предложения должны были быть прочитаны давно, их получили в июне. Если бы они приложили усилия и занялись этим немного быстрее, тогда все может быть решено легче.
Сегодня спортивный мир приветствовал бы возврат к нормальной ситуации. Это было бы полезно по двум причинам. Это бы остановило подозрения в отношении российских спортсменов, это однозначно. Во-вторых, это бы снова позволило России принимать соревнования, что сейчас проблематично. Я имею в виду, что из этого выйдет только хорошее. Конечно, будут жалобы. Вы же знаете, что существуют другие страны, мы живем в свободном мире, где СМИ могут говорить все, что они думают, но спорту нужно, чтобы это было сделано.
— Заместитель генерального директора WADA Роб Кёлер недавно покинул свой пост. Он тесно сотрудничал с российской стороной. Скажется ли его уход на процессе восстановления РУСАДА?
— Прежде всего, Роб ушел в отставку. Я с ним не разговаривал. Я не знаю почему, но он ушел. Во-вторых, мы немедленно удостоверились, что связи с РУСАДА продолжаются. Это зависит не только от одного человека.
— Будет ли комитет по соответствию, который возглавляет Тейлор, рассматривать российский вопрос перед сентябрьским заседанием исполкома WADA?
— Я бы хотел получить ответ от России как можно скорее, поскольку заседание комитета по соответствию состоится 25 августа в Лондоне. Если те два предложения, которые были разработаны с целью оказания помощи, будут приняты Россией, тогда, я уверен, мы получим рекомендацию от комитета по соответствию, что Россию следует считать соответствующей кодексу. Что могло бы быть сделано в сентябре.
— Исполком при принятии решения будет базироваться на рекомендации комитета Тейлора?
— Так было раньше, поэтому это было бы полезно. Фактически новые предложения, которые поступили российской стороне, на самом деле поступили как раз от комитета по соответствию. Это дает вам некоторое представление о том, что все в WADA хотят решения этой проблемы.
— Кстати, заседание исполкома пройдет на Сейшелах. Почему?
— Мы хотели провести это мероприятие в Африке. Однако вице-премьер Сейшел работает в нашем финансовом комитете. Он предложил в качестве альтернативного варианта Сейшелы. Когда мы осознали относительную легкость, с которой люди смогут добираться до Сейшел по сравнению с теми сложностями, с которыми сопряжено путешествие в другие части Африки, нам показалось, что этот вариант может нам подойти. Мы пробудем там в течение двух дней.
— Предстоящее заседание будет одним из последних с вашим участием. Правильно ли я понимаю, что вы покинете свой пост в следующем году?
— Да, мой мандат заканчивается в начале ноября 2019 года. Я не могу сказать, что хотел бы остаться. Президентский пост почти совершенно точно переходит к представителю правительства какой-либо страны, так как существует система ротации. МОК был заинтересован иметь независимого человека, но я не думаю, что правительствам это понравится. Полагаю, что это будет человек из правительства.
За оставшийся период я хочу, чтобы ситуация с Россией была решена как можно скорее. Во-вторых, мы должны пересмотреть Всемирный антидопинговый кодекс и стандарты за последующий год. Работа уже началась, сделано очень многое. У нас идет большой консультационный процесс. В кодекс необходимо внести небольшие изменения, потому что кодекс и стандарты работают хорошо.
Как и всегда, я буду стараться увеличить количество денежных средств. В настоящий момент мы получаем регулярные взносы от правительств в размере около $30 млн Возвращение России помогло бы. Во-вторых, у нас имеется специальный вклад в этом году — $1 млн от Китая, который хочет быть важной страной в мире и считает, что ее денежный вклад низок.
Я бы также хотел произвести пересмотр распределения взносов между правительствами, поскольку существующему положению уже 18 лет. Например, Британия платит 800 тысяч, а Китай — 300 тысяч. Но это, вероятно, не верно. Нам нужно все это отладить. В общем, европейские страны, возможно, платят больше, чем они должны, другим странам следует вкладывать немного больше.
И если мы сделаем это, то тогда я оставлю WADA в хороших финансовых условиях, с хорошим штатом, хорошими условиями работы и скажу тому, кто станет президентом: "Принимай и продолжай".
— Сейчас на пост главы WADA претендуют два кандидата: вице-президент организации Линда Хеллеланд из Норвегии и министр спорта Польши Витольд Банка.
— Еще очень рано говорить об этом. Я имею в виду, что это очень необычная ситуация, потому что представитель от спорта не выдвигался на пост с 1999 года, когда ее возглавил Дик Паунд. Когда очередь перешла правительствам в первый раз, была возможность провести кандидатуру Жан-Франсуа Ламура, французского чемпиона по фехтованию и политика, но он в последнюю минуту отказался. Так мы остались с одним кандидатом из Австралии — бывшим министром финансов Джоном Фэйхи. Я же был выдвинут олимпийским движением с его решением за несколько месяцев до конференции в 2013 году.
Поэтому очень странно объявлять кандидатов за 18 месяцев до выборов. Как бы то ни было, мой вице-президент Линда сказала, что она хочет пойти на этот шаг. Министр спорта Польши тоже заявил об этом. Я подозреваю, что такие ранние заявления могут привести к тому, что и другие люди могут стать кандидатами. В этом случае у нас будут выборы, поскольку до этого был один кандидат и выборы носили больше церемониальный характер. Это очень необычная ситуация.