Московская программа фестиваля «Золотая маска» началась спектаклями Екатеринбургского театра. Свердловчане спели «Кармен» и станцевали «Ромео и Джульетту».
Екатеринбургский театр оперы и балета за несколько последних сезонов стал одним из самых интересных российских коллективов.
Он не просто интенсивно выдает качественную продукцию – хотя и таких театров за пределами Москвы и Петербурга немного, но сам участвует в создании современных трендов.
Признание екатеринбуржцам принесло обращение к малоизвестному репертуару, создание оригинальных опусов. Но в этом году театр попал в конкурсную программу с двумя хрестоматийными названиями – оперой «Кармен» Бизе и балетом «Ромео и Джульетта» Прокофьева, вступив на территорию, где не избежать сравнений с десятками прославленных постановок.
«Кармен» стала очередным поводом для встречи труппы с режиссером Александром Тителем, чье имя олицетворяет ту эпоху, когда Екатеринбург (еще Свердловск) в 1980-х был лидером российской оперы. Его недавний «Борис Годунов» возродил былые связи и идеально вписался в выбранную театром магистраль просвещенного традиционализма. Этот же путь был выбран и для «Кармен».
Вместе с постоянным соавтором, художником Владимиром Арефьевым, Титель перекинул ее действие из XIX в. в середину XX в., в эпоху new look, легко узнаваемый крой и яркие цвета которого эффектно смотрятся на оперной сцене. Теперь Дон Хозе служит на какой-то военной базе, а его подчиненные позируют на бронетранспортере.
Кармен по-прежнему трудится на табачной фабрике. Чтобы увидеть ее с подругами, горожане подъезжают к воротам на городском трамвае. Контрабандисты занимаются перепродажей грузовиков оружия.
Но перемена времени в этой «Кармен» – формальна, сдвиг на целый век ничего не меняет не только в психологии, но и в поведении людей. А сама Кармен, разгуливающая то в коротеньком халатике, то в кружевном белье и на красных каблуках, в исполнении Ксении Дудниковой явно тяготится собственной эпатажностью и свободно ощущает себя только тогда, когда ее прикрывает копна роскошных волос.
Возможно, из-за этого дискомфорта фальши было больше, чем можно предположить у претендентки на лучшую женскую роль сезона. Не был безупречным и оркестр под управлением Михаэля Гюттлера, хотя его эмоциональное и динамичное звучание было самой впечатляющей составляющей спектакля.
Хореограф Вячеслав Самодуров тоже работал с культурной легендой – балетом «Ромео и Джульетта». Но и пространственные, и временные координаты в нем менее определенны: декорация лишь намекает на силуэт шекспировского театра «Глобус» (сценограф – Энтони Макилуэйн), майки с принтами и роскошные платья со шлейфами (художник по костюмам – Ирэна Белоусова) создают обобщенный микс Средневековья и современности.
Самодуров поставил балет не о старинной давно забытой вендетте двух кланов, а о непреходящем насилии, от которого можно погибнуть в Лондоне, Вероне, Екатеринбурге и Париже прямо сегодня. А театр как место действия позволяет убрать границы между кулисами и сценой, пьесой и жизнью.
«Ромео и Джульетта» Самодурова начинается как репетиция спектакля, но хореограф сознательно размывает границу, когда репетиция переходит в спектакль. Он сосредоточен на отношениях персонажей, им хореограф вернул шекспировский возраст и подростковую искренность, которую точно передают Екатерина Сапогова (Джульетта) и Александр Меркушев (Ромео), за год жизни спектакля строго дозировавшие правильный градус накала страстей и отточившие технику.
Центром спектакля по-прежнему является Меркуцио Игоря Булыцына, которому вместе с хореографической фантазией достался и юмор, а порой сарказм постановщика.
Но простор московской сцены самыми захватывающими сделал танец рыцарей с его роскошной геометрией перестроений и па-де-де со шлейфами, народный танец и гавот – массовые номера, требующие не только режиссерского таланта, но и инструментального хореографического мастерства.
